Господин Никто

[Slightly-Mad]

Сейчас мне, вроде, хорошо. Кошечка из Сакурасо наполнила меня энергией и жаждой жизни!

Но я помню, что обещал один пост про один фильм...
Получилась целая исповедь.
Но почему бы и нет. Говорят, держать все в себе вредно. Выложу пока первую часть.

Я обещал, что опишу свои мысли. Чтож, вот он снова, час композиции. Здравствуй, старый друг.

И что я могу?
Фильм, несомненно, шедеврален. Естественно, отождествляю. Естественно, оглядываюсь назад. Вот она веревочка жизни: расплетающаяся на сотни и сотни нитей.
Вот он я. Морщинистый старик. Я прожил долгую и непростую жизнь. Смеялся, плакал, любил, ненавидел, вожделел и испытывал отвращение. Жил. Был.

Опустим детский возраст.
Мне повезло. Мне несказанно повезло. У меня была полная семья, я был избавлен от необходимости выбора.

Вторая эмбриональная стадия. Детство на юге.
Родители работали на севере. Я жил у бабушки с дедушкой.
Я рос в скорлупе, воспитываемый многочисленными родственниками. В основной своей массе это были женщины. Очень пагубное для мальчика воспитание. Привив мне доброту, чуткость, отзывчивость и еще много, несомненно, важных и полезных качеств, они, тем не менее, вырастили меня совершенно неприспособленным к жизни во внешнем мире. Я вырос цветочком.
Вместо наставлений о том, что обидчикам необходимо давать отпор, меня учили убегать и звать на помощь.
Вместо сильной воли, развили мягкосердечие и слабохарактерность.
Мне непременно было суждено погибнуть, после выхода из скорлупы. И я погиб. Нежный иммунитет оказался бессильным против стальной машины современной действительности.

Исход № 1.
В мире, где сильные или наглые жрали слабых и робких, меня, походя, ненавязчиво, раздавили грязными сапогами, оставив на обочине окровавленный труп, незряче глядящий в серое небо остекленевшими глазами. Я так ничего и не понял. Я даже не понял, что погиб.
Стоп! Назад…

Реанимационная стадия. Детство и юность на севере.
Слякоть, холод, серое, низкое небо, серые лица, серые дома, серые бетонные плиты вместо асфальта. Серые, больные деревья, серая земля, чудом не потерявшая способность плодоносить. Серые дни, серые мысли, серая жизнь.
Пятый класс. Новенький. Драка в первый же день. Высунулся. Поставили на место. Личностей не любят. Мир больше не серый. Теперь в нем есть все оттенки красного.
Меня били, я не мог ответить. Социальный статус в стае опустился до нуля.
Разряд!
Есть пульс.
Отец.
Он пытался исправить. Он говорил о том, что добро должно быть с кулаками. Он был жестким. Холодный взгляд серых, глаз, тонкие, сжатые губы.
Отец много работал. Зарабатывал. Мы жили не плохо. Отец выпивал.
Он не мог со мной нормально общаться в трезвом состоянии. Ему мешали доспехи. Он не мог говорить.
Я не мог с ним нормально общаться, когда он был пьян. Я не слышал.
Мы сидели на кухне, он говорил. Я плакал.
Так начинала закаляться моя психика.
Я слушал рок и он давал мне ощущение свободы. Не проявляя себя ни внешне, ни, как-то особо, внутренне, я уже был неформалом.
Школа.
Серое. Красное.
Еще один новый цвет.
Черное отчаяние. Изгой. Аутсайдер. Нас немного, но мы НЕ держимся вместе. Куда-то делись все те светлые идеалы, заботливо привитые мне добрыми и мудрыми женщинами.
Волчонок с молочными зубами.
Я начал бить.
Я бил того, кто был слабее меня. Просто так. Находил повод или велся на подначки более сильных ребят. Вид товарища, утирающего с лица кровь, опьянял. Возбуждение было сродни половому.
Я гнобил одну девчонку. Она ничего мне не сделала, как и тот мальчик, что был слабее меня. Она была обыкновенной девочкой, не страшной, не писаной красавицей. Не самой умной, но далеко не глупой. Но ее не любили. У меня был выбор: гнобить ее или не трогать и фокусировать на себе больше агрессии. Я был слаб, психика еще была мягкой, как пластилин. Проще было издеваться.
Я хотел быть своим в доску, что бы меня оставили в покое.

Исход № 2.
Я вырос слабохарактерным, злым, кровожадным существом. Гопник. Один из стаи. Такой же, как все. Все идут бить и унижать. Я не смею противиться, кто я? Если я не с ними, значит я против них. Они меня сожрут. Они меня морально уничтожат и убьют. Я со стаей. Идем бить другую стаю. Я свой, я со всеми. В одной из потасовок «стенка на стенку» мне зарядили в голову кастетом. Смерть наступила от обширного кровоизлияния в мозг. Умирая, я вспомнил бабушкино доброе лицо. Заплакать я не успел.
Стоп! Назад…

Стадия интенсивной терапии. Юность на севере.
Отношения с отцом были сложными. Он готовил меня к армии. Я должен был есть то, что дают и быстро. Я должен был каждый день убираться в квартире. Я должен был мыть посуду. Я должен был сносно учиться. За провинности я получал по шее. Я ненавидел отца. Он давил. Давил постоянно и методично.
Отец выпивал. Они ссорились с мамой. Я был между ними. Каждый хотел мне как лучше.
Я не мог разорваться.
Я любил отца. Потом уже понял это. Ненависти не было. Была злоба. Чистая. Не на него. Злоба вообще. Я научился скалиться. Характер закалялся. Множественные трудности теперь уже были не способны убить меня моментально. Но выносливости было мало.
Я любил отца. Мне было его жаль.
Он запрещал себе проявлять чувства. Он был несокрушим. Маски слетали, когда он выпивал.
Передо мной на кухне сидел уставший человек. Очень сильный человек, обладавший колоссальной властью человек. Уставший от этой власти человек. Человек, обремененный обязанностями, заботами, делами.
Он любил меня. Он сидел и говорил. Я плакал.

Я слушал чаще рок и металл. Но уважал любую качественную музыку. У меня были друзья и единомышленники. Я неформалил, общался с олдовыми людьми, впитывал философию, попробовал травку. Уважал идеалы хиппи. Однажды, лишился девственности.)) Я влюблялся в девчонок, пытался ухаживать.
Я точно знал, где у родителей находятся кассеты с порнофильмами и каждый раз, когда они уходили в гости, самозабвенно мастурбировал, познавая в теории все прелести изысканного разврата и похоти.
В школе я стоял посередине во внутренней иерархии класса. Свои почти не трогали. Били чужие. Ох, как били… К тому же, 90-е годы принесли с собой полный набор криминальной атрибутики.
Понятия, разборки, рэкет, наркотики, проституция.
В восьмом классе, я имел достаточно обширное представление обо всем этом. Мы пили пиво. Курить пробовали все. Кто-то серьезно, кто-то из любопытства… Я курил от случая к случаю. Я кое-как отбивался от гопников. Но чаще меня били. Я не мог сносно базарить по понятиям, и меня разводили на бабки. Все знали, что некоторые девчонки трахаются за деньги. В туалетах можно было купить травку.
Мне повезло. Отец и мама привили стойкое отвращение к наркотикам, буквально на генетическом уровне.
Но я, все равно приучил себя не ходить в туалет.
Организм приспособился и в школе мне не хотелось. Вообще. Туалеты тогда были опасным местом. Можно было запросто нарваться на гопоту и получить по роже. Лишиться карманных денег, мало-мальски ценных вещей. Встрять на приличную сумму.
Я был типичной жертвой. Лохом средней степени. То есть, я уже сопротивлялся, я не велся на все подряд. Требовалась командная обработка.


Исход №3.
Меня вывезли в парк, что бы припугнуть как следует. Они сказали, что я должен украсть из дома деньги или ценности. Я понимал, что если только пойду на этот шаг, если совершу кражу из дома, они меня окончательно сломают. Они посадят меня на крючок и будут принуждать воровать постоянно.
Я отказался. Как же мне было страшно! Отчаяние было просто диким.
Но хребет у меня уже был.
Я отказался. Они били, а я не соглашался. В конце концов, меня просто забили до смерти…
Стоп! Назад…

Стадия постельного режима. Юность на севере.
Девятый, десятый и одиннадцатый классы, ознаменовались двумя важными событиями.
1) Я с головой влился в удивительный мир неформальных движений и стал в нем окончательно своим. Я познакомился с удивительными и прекрасными людьми, которых до сих пор считаю своими настоящими друзьями. Неформализм расцвел в нашем классе и в школе.
2) Из нашего класса к 11 году обучения (если не забывать, что годов, строго говоря, было 10), исчез последний гопник.
Стало по-настоящему хорошо. Удивительный, прекрасный период. У меня было два замечательных друга-одноклассника, которые играли в рок-группе. Андрей и Денис.
Андрей жил с мамой, т.к. родители развелись. Мама часто ездила в командировки. Из последнего пункта проистекало то, что все тусовки проходили исключительно в квартире Андрея, которая на время отсутствия мамы переименовывалась во флэт и заполнялась друзьями.
О, волшебный мир квартирников и просто дружеских посиделок...
Сотовых телефонов тогда еще не было. Ну, они, конечно были, но были они несколько больше по размеру, и ими можно было замечательно забивать гвозди. К тому же они были дорогими. К тому же, ну какой идиот стал бы у нас, на диком севере, среди снующих по городу стад оголтелых гопников носить с собой невъебенных размеров бандуру сотового телефона? Лихие девяностые уступили место нулевому и первому прогрессивным двухтысячным, но на севере все еще было сурово, дико и яростно.
Так, вот, сотовых тогда не было. А домашний телефон у Андрея отсутствовал. Соответственно, я говорил родителям, что иду ночевать к Андрею и после этого, до моего появления дома на следующий день, они прибывали в счастливом неведении, где именно находится их чадо и что с ним происходит. И слава богу!
Мы пили, в основном. Ну, не ради собственно выпивки, а так, фоново. На фоне общения, свободной любви и музыки
А еще мы купали гостей под душем, прямо в одежде, чтоб не ушли домой. А еще мыли друг-другу голову пивом, устраивали какие-то невообразимые переодевания и маскарады, фотографировались везде и во всем. И без всего тоже. Голыми на крыше в 40-ка градусный мороз? Да запросто!
Хиппи, панки, суровые металлы, философы, лесбиянки… Сколько замечательных людей я узнал!
Андрей, будучи мальчиком светлым и вообще идеалистом, расширял мой кругозор книгами Толкиена, рассказами Франца Кафки и Альбера Камю, музыкой The Doors и Jethro Tull.
Мы смотрели клипы Red Hot Chili Peppers и фильмы Стивена Кинга.
Мы слушали и пели Крематорий, вели философские беседы о жизни и музыке, о неформальных движениях и психологии.
Я хотел поступить в театральное, и стать актером. Я был совершенно счастлив.

Исход 4.
Я перестал умирать и уехал в Питер. Там я поступил в актерское училище, снял комнатушку или маааааленькую квартирку и жил себе впроголодь, питаемый мечтами и надеждами. Растил волосы, читал стихи, смотрел на мосты… И однажды встретил такую же как и я: худую, шмыгающую носом, нервно-веселую, немного блаженную. Чуть-чуть поэтессу, немного художницу и капельку актрису. Вместе мы прожили всю жизнь, занимаясь философским бытом, истеричным сексом и актерской работой. Возможно, у нас были дети, не помню… Внуков я особо не видел… После моей смерти выпустили две книги моих стихов и наградили меня, посмертно, небольшой медалькой. В гробу я улыбался))
Стоп! Назад…


Стадия послебольничной реабилитации. Юность в Невинномысске.
Ну конечно же, я не стал актером… Нет, я хотел… Но отчего-то решил поступить на прикладную информатику. А знаете, почему? Хах! Ни за что не догадаетесь….
Я любил играть в компьютерные игры!
До сих пор не могу понять, что общего у компьютерных игр и прикладной информатики.
Ну, не суть…
Итак, я вернулся к себе на историческую родину, довольный и счастливый.
Поселился у своей крестной, поступил, кое-как, в институт, проколол ухо и стал готовиться… Я готовился, к тому, что вот сейчас… Вот уже скоро… Вот совсем-совсем скоро… Вот, может, сегодня…
И нихуя.
Институт был институтом, дом домом и все шло отвратительно-ровно… В душе моей угнездилась черная, ужасающая пустота. Именно так. Это была не просто пустота, она была непременно ужасающая. Мне было жутко одиноко и не было никого, с кем бы я мог по душам поговорить, посмеяться, погулять под дождем… Я был остро одинок.
Я читал книги Перумова про некроманта Фесса (Неясыть), читал про одиночество этго мага и буквально физически ощущал то же самое. Я понимал его как никто другой. Вот он я на родине. Я вырвался с этого гребанного севера! Я приехал домой… И… И ничего. Не было ничего. Все то, чего я ждал, все то, что я так сильно хотел почувствовать, все это куда-то исчезло. Внезапно. Я был пуст и одновременно полон надежды.
И вот, однажды, надежда принесла свои плоды.
Как-то раз мы с одногруппником, который когда-то давно был моим одноклассником здесь, в Невинномысске, пошли на встречу выпускников нашей 9 гимназии. Я учился там во 2-3 классах.
Там (на встрече), в частности, оказались два занимательных близнеца. Ну, когда-то, в школе, они были похожи и их, как и всех близнецов даже одевали одинаково, однако, со временем их схожесть куда-то делась. И они стали просто двумя братьями. Максим и Паша. В общем, встретились мы, пообщались и вот, когда пора было расходиться, Максим возьми да и скажи: «Ну, что, пойдем к неформалам?».
Я так и сел, где стоял. Когда я уже практически забил на то, что бы найти свою родную среду, она сама нашла меня.
С того самого веера моя жизнь изменилась навсегда. И если бы сейчас у меня был выбор, вернуться туда в тот вечер и иметь возможность не пойти на тусовку, я бы ни за что его не сделал. То, что я встретил неформальных людей здесь, в Невинке, я считаю знаковым, судьбоносным событием. Некой узловой точкой, которой было никак не избежать. И слава Богу.
Ведь там и тогда, в нашей дружной неформальной тусовке, я познакомился с чудесными, поистине замечательными людьми. Многие из них стали моими настоящими друзьями и даже родственниками.
Но, что гораздо важнее, там я встретил самого чудесного, самого доброго и светлого в мире человека. Там я встретил ЕЁ.
Я расскажу о ней позже.